Анна Ахматова



РЕКВИЕМ

                Нет, и не под чуждым небосводом,
                И не под защитой чуждых крыл,-
                Я была тогда с моим народом,
                Там, где мой народ, к несчастью, был.
                                        1961

Вместо предисловия

     В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то "опознал" меня. Тогда стоящая за мной женщина, которая, конечно, никогда не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом):
     - А это вы можете описать?
     И я сказала:
     - Могу.
     Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом.

1 апреля 1957, Ленинград

Посвящение

Перед этим горем гнутся горы,
Не течет великая река,
Но крепки тюремные затворы,
А за ними "каторжные норы"
И смертельная тоска.
Для кого-то веет ветер свежий,
Для кого-то нежится закат -
Мы не знаем, мы повсюду те же,
Слышим лишь ключей постылый скрежет
Да шаги тяжелые солдат.
Подымались как к обедне ранней,
По столице одичалой шли,
Там встречались, мертвых бездыханней,
Солнце ниже, и Нева туманней,
А надежда все поет вдали.
Приговор... И сразу слезы хлынут,
Ото всех уже отделена,
Словно с болью жизнь из сердца вынут,
Словно грубо навзничь опрокинут,
Но идет... Шатается... Одна...
Где теперь невольные подруги
Двух моих осатанелых лет?
Что им чудится в сибирской вьюге,
Что мерещится им в лунном круге?
Им я шлю прощальный свой привет.

     Март 1940

       ВСТУПЛЕНИЕ

Это было, когда улыбался
Только мертвый, спокойствию рад.
И ненужным привеском качался
Возле тюрем своих Ленинград.
И когда, обезумев от муки,
Шли уже осужденных полки,
И короткую песню разлуки
Паровозные пели гудки,
Звезды смерти стояли над нами,
И безвинная корчилась Русь
Под кровавыми сапогами
И под шинами черных марусь.

           1

Уводили тебя на рассвете,
За тобой, как на выносе, шла,
В темной горнице плакали дети,
У божницы свеча оплыла.
На губах твоих холод иконки,
Смертный пот на челе... Не забыть!
Буду я, как стрелецкие женки,
Под кремлевскими башнями выть.




Николай Гумилёв

Credo

Откуда я пришел, не знаю...
Не знаю я, куда уйду,
Когда победно отблистаю
В моем сверкающем саду.

Когда исполнюсь красотою,
Когда наскучу лаской роз,
Когда запросится к покою
Душа, усталая от грез.

Но я живу, как пляска теней
В предсмертный час больного дня,
Я полон тайною мгновений
И красной чарою огня.

Мне все открыто в этом мире -
И ночи тень, и солнца свет,
И в торжествующем эфире
Мерцанье ласковых планет.

Я не ищу больного знанья,
Зачем, откуда я иду;
Я знаю, было там сверканье
Звезды, лобзающей звезду.

Я знаю, там звенело пенье
Перед престолом красоты,
Когда сплетались, как виденья,
Святые белые цветы.

И жарким сердцем веря чуду,
Поняв воздушный небосклон,
В каких пределах я ни буду,
На все наброшу я свой сон.

Всегда живой, всегда могучий,
Влюбленный в чары красоты.
И вспыхнет радуга созвучий
Над царством вечной пустоты.

* * *

В этот мой благословенный вечер
Собрались ко мне мои друзья,
Все, которых я очеловечил,
Выведя их из небытия.

Гондла разговаривал с Гафизом
О любви Гафиза и своей,
И над ним склонялись по карнизам
Головы волков и лебедей.

Муза Дальних Странствий обнимала
Зою, как сестру свою теперь,
И лизал им ноги небывалый,
Золотой и шестикрылый зверь.

Мик с Луи подсели к капитанам,
Чтоб послушать о морских делах,
И перед любезным Дон Жуаном
Фанни сладкий чувствовала страх.

И по стенам начинались танцы,
Двигались фигуры на холстах,
Обезумели камбоджианцы
На конях и боевых слонах.

Заливались вышитые птицы,
А дракон плясал уже без сил,
Даже Будда начал шевелиться
И понюхать розу попросил.

И светились звезды золотые,
Приглашенные на торжество,
Словно апельсины восковые,
Те, что подают на Рождество.

«Тише крики, смолкните напевы!—
Я вскричал.— И будем все грустны,
Потому что с нами нету девы,
Для которой все мы рождены».

И пошли мы, пара вслед за парой,
Словно фантастический эстамп,
Через переулки и бульвары
К тупику близ улицы Декамп.

Неужели мы вам не приснились,
Милая с таким печальным ртом,
Мы, которые всю ночь толпились
Перед занавешенным окном.

Лев Николаевич Гумилёв (1 октября 1912, Царское Село - 15 июня 1992, Санкт-Петербург) - русский учёный, историк-этнолог (доктор исторических и географических наук), поэт, переводчик с фарси. Основоположник пассионарной теории этногенеза.

Биография Сын поэтов Николая Гумилёва и Анны Ахматовой. В детстве воспитывался у бабушки в имении Слепнево Бежецкого уезда Тверской губернии. С 1917 до 1929 жил в г. Бежецке. С 1930 г. в Ленинграде. В 1930-1934 годах работал в экспедициях в Саянах, на Памире и в Крыму. С 1934 учится на историческом факультете Ленинградского университета. В 1935 году исключён из университета и арестован, но через некоторое время освобождён. В 1937 г. восстановлен в ЛГУ. В начале 1938 года арестован, будучи студентом ЛГУ, и осуждён на пять лет. Срок отбывал в Норильлаге, работая техником-геологом в медно-никелевой шахте, по отбытии срока оставлен в Норильске без права выезда. Осенью 1944 года добровольно вступил в Советскую армию, воевал рядовым в 1386-м зенитно-артиллерийском полку (зенап), входившем в 31-ю зенитно-артиллерийскую дивизию (зенад) на Первом Белорусском фронте, закончив войну в Берлине. В 1945 году демобилизован, восстановлен в ЛГУ, который окончил в начале 1946 году и поступил в аспирантуру Ленинградского отделения Института востоковедения АН СССР, откуда исключён с мотивировкой "в связи с несоответствием филологической подготовки избранной специальности". 28 декабря 1948 года защитил в ЛГУ диссертацию кандидата исторических наук, принят научным сотрудником в Музей этнографии народов СССР. 7 ноября 1949 года арестован, осуждён Особым совещанием на 10 лет, которые отбывал сначала в лагере особого назначения в Чурбай-Нура около Караганды, затем в лагере у Междуреченска в Кемеровской области, в Саянах. В 1956 г. реабилитирован по причине отсутствия состава преступления. C 1956 г. работал библиотекарем в Эрмитаже. В 1961 г. защитил докторскую диссертацию по истории ("Древние тюрки"), а в 1974 г. - докторскую диссертацию по географии ("Этногенез и биосфера Земли"). До выхода на пенсию в 1986 г. работал в Научно-исследовательском институте географии при Ленинградском государственном университете. Умер 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге. Отпет в храме Воскресения Христова у Варшавского вокзала. Похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской Лавры. В августе 2005 года в Казани "в связи с днями Санкт-Петербурга и празднованием тысячелетия города Казань" Льву Гумилёву был поставлен памятник. По личной инициативе президента Казахстана Н.Назарбаева в 1996 г. в столице Казахстана Астане именем Гумилёва назван один из ведущих вузов страны - Евразийский национальный университет имени Л.Н.Гумилёва.

Гумилёв и историческая наука Лев Гумилёв предложил комплекс оригинальных методов изучения этногенеза, заключающихся в параллельном изучении исторических сведений о климате, геологии и географии вмещающего ландшафта и археологических и культурных источников. Основу его исследовательского багажа составила оригинальная пассионарная теория этногенеза, с помощью которой он пытался объяснить закономерности исторического процесса. В собственно исследованиях Л.Н.Гумилёв придерживался идей, близких евразийству. Например, масштабы монголо-татарского ига он считал сильно преувеличенными. По его мнению, для русско-монгольских отношений был характерен, скорее, симбиоз, а серьёзные столкновения были связаны, в основном, с ордынскими мусульманами, более радикальными, чем остальные монголы. Китай у него предстаёт не мирным оплотом цивилизации, борющимся с захватчиками, а хищным агрессором. То же самое он говорит о Европе: критика европоцентризма занимает в его трудах большое место. Древних (до XIV в.) и современных русских он считает разными этносами.